Что такое искусство - Страница 26

Je t'adore a l'egal de la voute nocturne
O vase de tristesse o grande taciturne,
Et t'aime d'autant plus, belle, que tu me fuis,
Et que tu me parais, ornement de mes nuits,
Plus ironiquement accumuler les lieues,
Qui separent mes bras des immensites bleues.
Je m'avance a l'attaque, et je grimpe aux assauts,
Comme apres un cadavre un choeur de vermisseaux.
Et je cheris, o bete implacable et cruelle!
Jusqu'a cette froideur par ou tu m'es plus belle!

<Я тебя обожаю равно под покровом ночной темноты,
О сосуд моей скорби-тоски, о безмолвье великое. Ты
Мне милей и прекрасней все боле, чем мчишься скорей
От меня и меня избегаешь, краса моих грустных ночей...
Из моих ускользает объятий последняя синяя даль,
Это ты иронично ее отодвигаешь все глубже, все вдаль...
Но иду я в атаку и лезу на штурм все смелей и смелей,
Словно к трупу гнилому громадная масса кишащих червей.
И я страстно люблю, и мороз проникает до мозга костей...
Ты среди ласк этих, тварь беспощадная, злая, прекрасней, милей!

(Шарль-Поль Бодлер, "Цветы зла", т. I, СПб., 1907, перев. Эллиса)>

Вот другое того же Бодлера:

DUELLUM

Deux guerriers ont couru l'un sur l'autre; leurs armes
Ont eclabousse l'air de lueurs et de sang.
- Ces jeux, ces cliquetis du fer sont les vacarmes
D'une jeunesse en proie a l'amour vagissant.
Les glaives sont brises! comme notre jeunesse,
Ma chere! Mais les dents, les ongles aceres,
Vengent bientot l'epee et la dague traitresse.
- O fureur des coeurs murs par l'amour ulceres!
Dans le ravin hante des chats-pards et des onces
Nos heros, s'etreignant mechamment, ont roule,
Et leur peau fleurira l'aridite de ronces.
- Ce gouffre, c'est l'enfer, de nos amis peuple!
Roulons y sans remords, amazone inhumaine,
Afin d'eterniser l'ardeur de notre haine!

<Дуэль

Вот два соперника сошлись и устремились друг на друга,
Оружие скрестилось их, и искры сыплются. В крови
Окрасились клинки. Игра безумная идет из-за любви,
Добычей победителю придется милая подруга,
Но вот сломалися мечи... как наша юность дорогая!
Но не конец еще... Пусть у соперников разбит металл,
За сталь отмстит кулак, их зубы, их отточенный кинжал.
О, бешенство сердец созревшей страсти! Ненависть слепая!
В овраг глубокий, темный, зло друг друга заключив в объятья,
Герои катятся; тела их рвут терновника кусты.
И кости их трещат, - и слышатся безумные проклятья...
Оврага бездна - ад героев тех, могила их мечты!
О женщина! О амазонка злая! мчись без угрызений
Чрез тот овраг, чрез вечный памятник позора вожделений!

(Шарль-Поль Бодлер, "Цветы ала", т. I, Спб., 1907, перев. Эллиса)>

Для того, чтобы быть точным, я должен сказать, что в сборнике есть стихотворения менее непонятные, но нет ни одного, которое было бы просто и могло бы быть понято без некоторого усилия, - усилия, редко вознагражденного, так как чувства, передаваемые поэтом, и нехорошие, и весьма низменные чувства.

Выражены же эти чувства всегда умышленно оригинально и нелепо. Преднамеренная темнота эта особенно заметна в прозе, где автор мог бы говорить просто, если бы хотел.

Вот пример из его "Petits poemes en prose". Первая пьеса "L'etranger".

L'ETRANGER

- Qui aimes-tu le mieux, homme enigmatique, des: ton pere, ta mere, ton frere ou ta soeur?

- Je n'ai ni pere, ni mere, ni soeur, ni frere.

- Tes amis?

- Vous vous servez la d'une parole dont le sens m'est reste jusqu'a ce jour inconnu.

- Ta patrie?

- J'ignore sous quelle latitude elle est situee.

- La beaute?

- Je l'aimerais volontiers, deesse et immortelle.

- L'or?

- Je le hais, comme vous haissez Dieu.

- Eh! qu'aimes-tu donc, extraordinaire etranger?

- J'aime les nuages... les nuages qui passent... la-bas... les merveilleux nuages!..

<ЧУЖЕСТРАНЕЦ

- Кого ты больше всего любишь, скажи, загадочный человек? Отца, мать, сестру или брата?

- У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата.

- Друзей?

- Смысл этого слова до сих пор остался неизвестен мне.

- Отчизну?

- Я не знаю, под какой широтой она находится.

- Красоту?

- Я любил бы ее - божественной и бессмертной.

- Золото?

- Я ненавижу его, как вы ненавидите бога.

- Так что же ты любишь, удивительный чужестранец?

- Я люблю облака... летучие облака... в вышине... чудесные облака!

(Шарль-Поль Бодлер, "Стихотворения в прозе". Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. "Посев", СПб., 1909)>

Пьеса "La soupe et les nuages" должна, вероятно, изображать непонятость поэта даже тою, кого он любит. Вот эта пьеса.

"Ma petite folle bien-aimee me donnait a diner, et par la fenetre ouverte de la salle a manger je contemplais les mouvantes architectures que Dieu fait avec les vapeurs, les merveilleuses constructions de l'impalpable. Et je me disais a travers ma contemplation: "Toutes ces fantasmagories sont presque aussi belles que les yeux de ma belle bien-aimee, la petite folle monstrueuse aux yeux verts".

Et tout-a-coup je recus un violent coup de poing dans le dos, et j'entendis une voix rauque et charmante, une voix hysterique et comme enrouee par l'eau-de-vie, la voix de ma chere petite bien-aimee, qui disait: "Allez-vous bientot manger votre soupe, s... b... de marchand de nuages?"

<СУП И ОБЛАКА

Моя маленькая сумасбродная возлюбленная подала мне обед, а я следил в открытое окно столовой за плавучими чертогами, воздвигаемыми господом богом из паров, за этими дивными сооружениями из неосязаемого. И, созерцая, думал: "Все эти фантастические призрачные красоты могут сравниться только с глазами моей прекрасной возлюбленной, этой маленькой сумасбродки, этого милого зеленоглазого чудовища".

Но тут я получил размашистый удар кулаком в спину и услышал хрипловатый, пленительный для меня голос - голос истерический и как бы осипший от водки, голос моей маленькой возлюбленной: "Да скоро ли ты кончишь суп, черт бы тебя побрал, зевака эдакий! Звездочет!"

(Шарль-Поль Бодлер, "Стихотворения в прозе". Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, иад. "Посев", СПб., 1909)>

Как ни искусственно это произведение, с некоторым усилием можно догадаться, что хотел сказать им автор, но есть пьесы совершенно непонятные, для меня по крайней мере.

Вот, например, "Le Galant tireur", смысла которой я не мог понять совершенно.